Владислав Жеребьев - Марланский квест [СИ]

Хан появился на планете совсем не случайно. Возможно его влекла его натура авантюриста, заставляя действовать, творить, мыслить, а может просто его разыскивала полиция и потому тот решил укрыться от посторонних глаз аж на другой планете. Однако надо отдать должное, хоть хозяин степей и был преступником, но отнюдь не рядовым и если его противники планировали своих ходы на два-три шага вперед, то Урух-Хан обскакивал их на десятки позиций. Собирая внутри головы разветвленные схемы событий, которые могли произойти по тем или иным причинам, он разделял мир на то что будет, и то что обязательно произойдет, формируя у себя в мыслях некий эффект бабочки, от которого он и отталкивался. Итак, за достаточно недолгое пребывание на Марлане, Грецки выяснил что «гроза степи» прибыл на планету лет десять назад, он развел настолько кипучую деятельность, что сам Остап Бендер, наверное, бы позавидовал. Попав на планету, Хан степенно объехал весь континент, побывав в каждом его уголке и везде старался найти для себя если уж не выгоду, то приработок, однако остановился он именно на выжженной сухой неплодородной почве пустошей, и вот почему. Королевство Хану не очень-то и подходило. Его средневековые законы, устоявшиеся связи и странные обычаи не пугали лихого рубаку, однако не обладая знакомствами при дворе обогатиться во владениях его величества, славного короля Матеуша, было невозможно. Если бы Хан решил задержаться там, то ему бы пришлось проделать долгий путь от золотаря, до баронского гвардейца, а для этого нужно было долго и упорно работать. Конечно можно было еще удачно жениться, или прослыть великим мастером, и тогда бы знатные господа нескончаемой вереницей потянулись бы в лавку к Хану, а там и до двора короля рукой подать. Однако толи местные девицы навыдане не считали его удачной партией, толи контрабандных электронных часов и музыкальных шкатулок в Королевстве было с избытком, но будущий гроза степей и великий хан степной орды, не прижился и вынужден был бежать, спасаясь от городской стражи.

В пригорье Хан тоже задержался недолго. Суровые горцы, носившие островерхих меховые шапки и густые, крашенные углем бороды, не питали особого доверия к его азиатской внешности и того и норовили, как сбросить со скалы или засунуть в какой-то чертов дымный столб, откуда уже никто не возвращался. Не почувствовав от местного населения поддержки не в одном из своих проектов, степной повелитель снова бежал и на этот раз обратил свой взор на приморье, где его деловой хватке помешал прискорбно глупый случай. Не учтя суровость законов, он выиграл в карты у какого-то служивого, и когда его застукали на нечестной игре, он чуть было не поплатился головой.

Можно было углубиться внутрь континента, и поискать что-то более подходящее, но для этого следовало пересечь бескрайние степи, сотни километров палой травы и палящего солнца над головой. Днем тут бушевали пыльные бури и солнце жгло так нещадно, что с непривычки люди падали в обморок. Ночи же были настолько холодны, что если неосторожный путник отбился от каравана и не удосуживался одеться теплей и развести огонь, то мог отправиться на тот свет из-за переохлаждения. Тут Хану впервые улыбнулась удача, в виде мелкого бандита Сут-Хана, имеющего под своим началом порядка трех сотен конных головорезов, и занимавшегося грабежом мелких караванов. Сут-Хан принял его как дорогого гостя, польстившись на идеи незнакомца, однако через несколько месяцев отбыл на тот свет, прихватив с собой трех сыновей и двух братьев, а его место занял Урук-Хан, новое слово в мире кочевых племен.

Идя к поставленной цели Хан не церемонился, и очень скоро понял, что дружбу и верность тут можно купить, а страх и раболепие, вызванное демонстрацией силы, зачастую становиться решающим фактором во всех переговорах. Однако, в отличие от своих степных коллег, новый Хан не замкнулся только на грабежах и работорговле, и стал поддерживать отношения с большей частью криминального мира приграничья. Те сдавали Урук-Хану караваны, осилить которые сами бы не смоги, а но, в свою очередь, щедро платил своим осведомителям из полученной добычи. Одно из новшеств в криминальной среде, которое культивировал и взращивал Урук-Хан, являлся киднепинг, однако и наркотрафик своих соотечественников был весьма прибыльным и гонцы степного повелителя, не щадя ни своих, не лошадиных сил, перевозили дурь с одного края континента до другого. Они не задавали вопросов, были верны как собаки, и полностью на самоокупаемости, так что бизнес Хана попер вверх. Уже через три года группировка Хана превратилась в полноценную орду. В живой силе, как в конной, так и пешей его ОПГ если не превышал, то был равен другим ордам, кочующим по степи и в какой-то момент, стал той силой, с которой считались не то чтобы степняки, а и регулярные королевские разъезды. По приказу его величества Матеуша, в приграничных пределах было спешно отстроено с десяток гарнизонов, и если ранее служба там неслась от случая к случаю, то теперь в крепостях находились регулярные пограничные силы.

Сам же Урук-Хан, отличавшийся дальновидностью, хоть и вел свои дела на широкую ногу, однако на рожон не лез и эскалацию конфликта с пригорьем и королевством не производил. Более того, редкие официальные его визиты при дворе его величества и в центральные гнезда горцев позволили ему обзавестись новыми знакомыми, которые в свою очередь были не прочь пополнить свою казну кровавой монетой Хана. Коррупция, и без того неуправляемая, разрослась буйным цветом.

Впрочем, если вы думаете, что Урук-Хан вольно и безнаказанно лез в чужой карман, вы, наверное, сильно ошибетесь, ибо желающих поживиться на дармовщинку было предостаточно и местная криминальная братия вовсе не обрадовалась, когда увидела, как на их оперативных просторах работает этот гастролер. Возмутились и приморские пираты, и пригорные контрабандисты и даже чиновники королевства, ожиревшие от откатов. По сути «гроза степей» вел позиционную войну и на удивление, позиции его были крепки. Барон смотрел на это и удивлялся. Удивлялся и смотрел.

Покидать свободный город и Кима с его бойцами для меня почему-то было сродни предательству. Бросать союзника, пусть даже и трижды расчетливого, в час черной беду, это просто не укладывалось у меня в голове. Однако расчетливые холодные доводы Серого и молчаливое согласные с ними всех членов нашей экспедиции заставляло меня подчиняться большинству. Да, я был не воин, и не стратег. Определенный стаж боевых действий у меня имелся, но что он по сравнению с партизанской войной лучников, укрывшихся в кронах хвойных гигантов, или в сравнении с той же пешей атакой, имея из вооружения только меч, а из зажиты плохенькую кольчугу, или того хуже, потертые от времени и выщербленные вражеским металлом легкие пехотные доспехи. Впрочем, хватит рефлексии. Не известно, как сам ловчий повел бы себя на моем месте. Это, и еще несколько аспектов случившихся по дороге к перевалу, меня оправдывали полностью, так что очень скоро я выбросил эти странные мысли из головы и сосредоточился на текущих задачах.